Главная » 2013 » Март » 16 » Обломовщина как проявление русского характера
18:04
Обломовщина как проявление русского характера
Роман «Обломов» явился вершиной творчества Ивана Александровича Гончарова. Он был опубликован в 1859 г. в журнале «Отечественные записки». Произведение сразу встретило признание. Л. Толстой писал: «”Обломов” - капитальнейшая вещь, какой давно, давно не было... я в восторге от "Обломова” и перечитываю его еще раз». Роман Гончарова - это своеобразное психологическое исследование российского дворянства второй половины XIX в. В нем красочно изображено явление, сформировавшееся за века существования русского крепостного права. На примере главного героя Ильи Ильича Обломова автор показывает, насколько уродует человеческую психологию возможность жить за счет других. На страницах романа появляется меткая характеристика: обломовщина. Слова, образованные таким образом от фамилий, раньше обозначали некие социальные катаклизмы: Емельян Пугачев - пугачевщина, князь Хованский - хованщина. В XIX в. таким же образом именовались большие социальные беды, глобальные пороки общества, подмеченные и описанные литераторами. Обломовщина - явление чрезвычайно распространенное, типичное, благодаря чему и слово, его определяющее, осталось в русском языке. Обломовщина - это лень, патологическая бездеятельность, пассивность. Жизнь человека, предавшегося обломовщине, проходит как во сне. Разумеется, это ужасно. Это плохо в первую очередь для самого человека. Откуда же берутся обломовы и обломовщина? Это автор с глубокой психологической достоверностью описал в главе о детстве Ильи Ильича. Он никогда ни в чем не нуждался, малейшее его желание предупреждалось, а вот излишняя деятельность наказывалась: слишком родители боялись, что с ребенком что-нибудь случится. Его родная деревня Обломовка - сущее сонное царство. И вот, некогда живой и резвый ребенок, Илья превратился в лентяя, приросшего к дивану, не вылезающего из шлафрока. Казалось бы, он не глуп и мог бы взяться за дело, приносить пользу, но сам он не видит смысла менять свой образ жизни. Зачем? Он действительно неглуп и наблюдателен, он видит пустоту и глупую суету светской жизни: «Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается?» Обломов понимает также, что человек, посвятивший себя карьере, «и слеп, и глух, и нем для всего остального». Герой всегда находит оправдание для своей лени и бездеятельности в том, что, лежа на диване, он «сохраняет человеческое достоинство и свой покой». Илья Ильич гордится своим ничегонеделанием, презирая труд. Он не только не сделал ничего полезного, но даже «ни разу не натянул себе чулок на ноги...». Все же желание сделать что-нибудь непременно великое появляется у Ильи Ильича. Но он не знает, с какой стороны взяться за дело, так как не имеет никакой привычки ни к какому труду. Заметим, что Обломов не вдруг появился в русской литературе. Обломову предшествуют Онегин и Печорин. Можно подумать, что не может быть общего между растолстевшим лентяем и светским Онегиным, Печориным, человеком великих страстей. Но тем не менее это явления одного порядка. Онегин и Печорин скучали, не могли найти применения своей энергии. А вот Обломов уже приспособился. Так же, как Печорин тоскует о своем утерянном предназначении, Обломова никогда не покидает мысль: «А хорошо бы, если бы вот это сделалось». Вот как трансформировались со временем великие устремления Печорина! Сам Гончаров говорит об Илье Ильиче: «...он любит помечтать и ужасно боится момента, когда мечтания придут в соприкосновение с действительностью. Тут он старается взвалить дело на кого-нибудь другого, а если нет никого, то на авось...» Илья Ильич знаменует собой обломок той действительности, которая легла в основу всего романа. Автор показывает, как постепенно формировался обломовский тип, что он не случаен. Обломовщина - это не образ жизни одного человека, а состояние общества, при котором подавляются все светлые начала и гуманность, а также нравственность. Косность, инертность, леность мысли - идиллия сонного царства, ее символом является послеобеденный сон обломовцев - «истинное подобие смерти ».
