Осенью дни становятся короче, а ночи — длиннее. После теплых августовских дней наступают прохладные сентябрьские. Осеннее солнце поднимается уже не так высоко, как летом, поэтому его лучи уже не прогревают землю. Температура воздуха становится холоднее.
Растения осенью
Основное изменение в неживой природе — похолодание — влечет за собой изменения в живой природе.
С приходом осени листья растений меняют окраску. Деревья подготавливаются к зимним холодам. Желтеют листья клена, березы, осины. Краснеют листья рябины, вишни, черемухи. Становятся бронзовыми листья дуба. Старые деревья меняют окраску листьев раньше, чем молодые.
Постепенно начинается листопад. Раньше других деревьев сбрасывают листья липы и старые тополя. Затем опадают листья кленов и рябин. До глубокой осени сохраняются листья сирени и березы, а листья некоторых дубов не опадают даже зимой.
Желтеет и вянет трава. Только кое-где цветут ромашка, чистотел, подорожник, фиалка, клевер. Все чаще небо заволакивают темные тучи. Все чаще идет мелкий моросящий дождь. В дождливые дни небо кажется серым и низким. В реках, озерах и прудах вода становится холодней. Над водоемами часто поднимается туман.

Птицы осенью
Летом птицы не голодают. Но осенью жучки, бабочки, мошки и комары прячутся в щелочках, трещинах стен, под корой деревьев. Муравьи закрывают все входы в муравейниках и готовятся к зимнему сну.
Уже в начале осени увядают растения, уменьшается количество плодов и семян. Спасаясь от голода и холода, многие птицы готовятся к отлету в теплые края.
Первыми улетают певчие птицы, которые питаются, в основном, насекомыми. Это кукушки, соловьи, иволги, ласточки, стрижи.
Собираются в стаи и улетают водоплавающие птицы — утки, гуси, кулики, лебеди.
Все птичьи стаи летят в те же знакомые теплые страны, куда улетали они зимовать в прошлые годы.
Вместе с птицами улетают на зиму в теплые края и многие насекомые. Перелеты совершают стрекозы, божьи коровки и некоторые виды бабочек.

Звери осенью
Звери тоже готовятся к зиме. Мыши полевки, кроты, хомяки, крысы вырыли зимние кладовые. Мыши и хомяки заполняют их зерном. В одной такой кладовой может оказаться до пяти килограммов зерна. Кроты и крысы носят с полей картофель, бобы, морковь, зерна и семена.
Белки развешивают на ветках деревьев грибы, а орешки и шишки прячут в гнезде. Одна белка запасает примерно 15 килограммов орехов, грибов и различных семян.
Еж готовит себе на зиму теплое уютное гнездо, в котором проспит всю зиму. Змеи, лягушки, жабы, улитки, ящерицы спрятались в укромных местах.
Барсуки запасают семена и корни растений, высушенных лягушек, желуди. У многих зверей к зиме отрастает пушистая, густая шерсть. Ежи, барсуки, медведи откладывают под кожей много жира. Осенью барсуки увеличивают свой вес до шести килограммов. Жир для этих животных — зимний запас пищи.
В середине осени у зайцев, белок, песцов изменяется окраска меха. У зайца она становится белой, у белки — серой, а у песца серо-голубой. Такие изменения окраски и густоты меха называются линькой.
Многие звери и птицы могут найти пищу зимой — это лисы, волки, зайцы, лоси, сороки, вороны, воробьи. Они активны в любое время года.

Домашние животные осенью
Домашние животные осенью продолжают пастись на пастбищах, но с приходом холодов и дождей их переводят в специальные помещения и дают подкормку — силос, сенаж, солому.
Домашним животным нужен особый уход. Они боятся сквозняков, поэтому все щели в коровниках и свинарниках тщательно закрывают. Помещения изнутри белят известью. Это делает их более светлым и уютным, и, кроме того, известь убивает болезнетворные бактерии.

Труд людей осенью
Осенью продолжается уборка урожая. Хлеба убирают специальными машинами — комбайнами.
Осенью убирают картофель, капусту, морковь, свеклу.
Земледельцы знают, как важно на убранное поле внести удобрения. Затем поле вспахивается.
Зимой вспаханная почва хорошо промерзнет, в ней погибнут семена сорняков и вредные насекомые, спрятавшиеся на зиму.
Но осень не только пора сбора урожая. На вспаханные поля высевают семена ржи и пшеницы, в огородах сеют морковь, укроп и петрушку.
В городских парках и скверах осенью тоже много работы. В это время высаживают молодые деревья и кустарники. Нижнюю часть деревьев красят известью, чтобы обезвредить насекомых. Побеленные стволы деревьев не будут грызть зайцы.
Осенью в садах плодовые деревья хорошо поливают. Это помогает деревьям перенести зимние морозы и дать на будущий год хороший урожай.

На огороде распустилась верба: белые пуховки.
Жарче и жарче светит солнце. Днем с крыш капают капели, тают на солнце длинные сосульки. Потемнели, раскисли дороги.
Лёд на реке посинел.
На крышах снег растаял. На пригорках и около деревьев и стен оголилась земля.
Весело скачут на дворе воробьи, проводили зиму, радёшеньки-рады:
— Жив! Жив! Жив!
Прилетели белоносые грачи. Важные, чёрные, ходят они по дорогам.

II

Широко разлилась наша река. Затопила луга, залила по берегам кусты и деревья.
Тёплый ветер и ласковое солнце сушат влажную землю.
Отправились колхозники в лодке на другой берег реки осмотреть и проверить свои дальние поля и луга.
Пора начинать ранний сев.

Красив и печален русский лес в ранние осенние дни. На золотом фоне пожелтевшей листвы выделяются яркие пятна красно-жёлтых клёнов и осин. Медленно кружась в воздухе, падают и падают с берёз лёгкие, невесомые жёлтые листья. От дерева к дереву протянулись тонкие серебристые нити лёгкой паутины. Ещё цветут поздние осенние цветы.
Прозрачен и чист воздух. Прозрачна вода в лесных канавах и ручьях. Каждый камешек на дне виден.
Тихо в осеннем лесу. Лишь шелестит под ногами опавшая листва. Иногда тонко просвистит рябчик. И от этого тишина ещё слышнее.
Легко дышится в осеннем лесу. И долго не хочется уходить из него. Хорошо в осеннем цветистом лесу... Но что-то грустное, прощальное слышится и видится в нём.

Зацвела ива — гости со всех сторон. Кусты и деревья вокруг ещё голые, серые. Ива среди них — как букет, да не простой, а золотой. Каждый ивовый барашек — как пуховый жёлтый цыплёнок: сидит и светится. Пальцем тронешь — пожелтеет палец. Щёлкнешь — золотой дымок запарит. Понюхаешь — мёд!
Спешат гости на пир.
Шмель прилетел: неуклюжий, толстый, мохнатый, как медведь. Забасил, заворочался, весь в пыльце измазался.
Прибежали муравьи: поджарые, быстрые, голодные. Набросились на пыльцу, и раздулись у них животы, как бочки. Того и гляди ободки на животах лопнут.
Комарики прилетели: ножки сложены горсточкой, крылышки мельтешат. Крошечные вертолётики.
Жуки какие-то копошатся.
Мухи жужжат.
Бабочки крылья распластали.
Шершень на слюдяных крыльях, полосатый и злой, как тигр.
Все гудят и торопятся.
И я там был, медовые барашки нюхал.
Вот отцветет ива, зазеленеет, потеряется среди других зеленых кустов. Тут и пиру конец.

Однажды я проходил в лесу целый день и под вечер вернулся домой с богатой добычей. Снял я с плеч тяжелую сумку и стал свое добро выкладывать на стол.
— Это что за птица? — спросила Зиночка.
— Терентий,— ответил я.
И рассказал ей про тетерева: как он живет в лесу, как бормочет весной, как березовые почки клюет, ягодки осенью в болоте собирает, зимой греется от ветра под снегом. Рассказал ей тоже про рябчика, показал ей, что он серенький, с хохолком, и просвистел в дудочку по-рябчиному, и ей дал посвистеть. Еще я высыпал на стол много белых грибов, и красных, и черных. Еще у меня была в кармане кровавая ягода костяника, и голубая черника, и красная брусника. Еще я принес с собой ароматный комочек сосновой смолы, дал понюхать девочке и сказал, что этой смолкой деревья лечатся.
— Кто же их там лечит? — спросила Зиночка.
— Сами лечатся,— ответил я.— Придет, бывает, охотник, захочется ему отдохнуть, он и воткнет топор в дерево и на топор сумку повесит, а сам ляжет под деревом. Поспит, отдохнет. Вынет из дерева топор, сумку наденет, уйдет. А из ранки от топора из дерева побежит эта ароматная смолка и ранку затянет.
Тоже, нарочно для Зиночки, принес я разных чудесных трав по листику, по корешку, по цветочку: кукушкины слезки, валерьянка, петров крест, заячья капуста.
И как раз под заячьей капустой лежал у меня кусок черного хлеба: со мной это постоянно бывает, что, когда не возьму хлеба в лес — голодно, а возьму — забуду съесть и назад принесу. А Зиночка, когда увидела у меня под заячьей капустой черный хлеб, так и обомлела.
— Откуда же это в лесу взялся хлеб?
— Что же тут удивительного? Ведь есть же там капуста!
— Заячья...
— А хлеб — лисичкин. Отведай!
Осторожно попробовала и начала есть.
— Хороший лисичкин хлеб!
И съела весь мой черный хлеб дочиста. Так и пошло у нас: Зиночка, копуля такая, часто и белый-то хлеб не берет, а как я из лесу лисичкин хлеб принесу, съест всегда его весь и похвалит:
— Лисичкин хлеб куда лучше нашего!

У нас с братом, когда созревают одуванчики, была с ними постоянная забава. Бывало, идем куда-нибудь на свой промысел, он — впереди, я — в пяту.

«Сережа!» — позову я его деловито. Он оглянется, а я фукну ему одуванчиком прямо в лицо. За это он начинает меня подкарауливать и тоже, как зазеваешься, фукнет. И так мы эти неинтересные цветы срывали только для забавы. Но раз мне удалось сделать открытие.

Мы жили в деревне, перед окном у нас был луг, весь золотой от множества цветущих одуванчиков. Это было очень красиво. Все говорили: «Очень красиво! Луг золотой». Однажды я рано встал удить рыбу и заметил, что луг был не золотой, а зеленый. Когда же я возвращался около полудня домой, луг был опять весь золотой. Я стал наблюдать. К вечеру луг опять позеленел. Тогда я пошел, отыскал одуванчик, и оказалось, что он сжал свои лепестки, как все равно если бы у вас пальцы со стороны ладони были желтые и, сжав в кулак, мы закрыли бы желтое. Утром, когда солнце взошло, я видел, как одуванчики раскрывают свои ладони и от этого луг становится опять золотым.

С тех пор одуванчик стал для нас одним из самых интересных цветов, потому что спать одуванчики ложились вместе с нами, детьми, и вместе с нами вставали.

Мы бродили весной в лесу и наблюдали жизнь дупляных птиц: дятлов, сов. Вдруг в той стороне, где у нас раньше было намечено интересное дерево, мы услышали звук пилы. То была, как нам говорили, заготовка дров из сухостойного леса для стеклянного завода. Мы побоялись за наше дерево, поспешили на звук пилы, но было уже поздно: наша осина лежала, и вокруг ее пня было множество пустых еловых шишек. Это все дятел отшелушил за долгую зиму, собирал, носил на эту осинку, закладывал между двумя суками своей мастерской и долбил. Около пня, на срезанной нашей осине, два паренька отдыхали. Эти два паренька только и занимались тем, что пилили лес.

— Эх вы, проказники! — сказали мы и указали им на срезанную осину. — Вам велено резать сухостойные деревья, а вы что сделали?

— Дятел дырки наделал, — ответили ребята. — Мы поглядели и, конечно, спилили. Все равно пропадет.

Стали все вместе осматривать дерево. Оно было совсем свежее, и только на небольшом пространстве, не более метра в длину, внутри ствола прошел червяк. Дятел, очевидно, выслушал осину, как доктор: выстукал ее своим клювом, понял пустоту, оставляемую червем, и приступил к операции извлечения червя. И второй раз, и третий, и четвертый...

Нетолстый ствол осины походил на свирель с клапанами. Семь дырок сделал «хирург» и только на восьмой захватил червяка, вытащил и спас осину. Мы вырезали этот кусок, как замечательный экспонат для музея.

— Видите, — сказали мы ребятам, — дятел — это лесной доктор, он спас осину, и она бы жила и жила, а вы ее срезали.
Пареньки подивились.

С земли ещё не сошёл снег, а в душу уже просится весна. Земля холодна, грязь со снегом хлюпает под ногами, но как кругом всё весело, ласково, приветливо!
Воздух так ясен и прозрачен, что если взобраться на голубятню, то, кажется, увидишь всю вселенную от края до края. Солнце светит ярко, и лучи его, играя и улыбаясь, купаются в лужах вместе с воробьями.
Река надувается и темнеет; она уже проснулась и не сегодня-завтра заревёт. Деревья голы, но уже живут, дышат.
В такое время хорошо гнать метлой или лопатой грязную воду в канавах, пускать по воде кораблики или долбить каблуками упрямый лёд. Хорошо также гонять голубей под самую высь поднебесную или лазить на деревья и привязывать там скворечни. Да, всё хорошо в это счастливое время года, в особенности если вы любите природу...

К вечеру мы вышли проверить, не отзовутся ли на пищик рябчики. Весной мы их не бьём, но потешаемся; очень занятно бывает, когда они по насту бегут, останавливаясь, прислушиваясь, и, бывает, набегут так близко — чуть что не рукой хватай.
Возвращаться нам было труднее; прихватил вечерний заморозок, ногу наст ещё не держал, проваливалось, и ногу трудно было вытаскивать. Оранжевая заря была строгая и стекленеющая, лужи на болотах горели от нее, как окна. Нам было очень нужно узнать, что это: тетерева бормочут или так только кажется. Все мы трое взгромоздились на большую вытаявшую кочку, прислушивались.
И вдруг сразу всё поняли — это внизу, совсем близко от нас, переливалась вода, напирая на мостик, и пела, совершенно как тетерев.

Подули студёные ветры, и зима загудела в трубе: «Я иду-у-у... Я бреду-у-у!..»
Зачерствела грязь на дороге, стала жёсткой, как камень. Лужицы промёрзли до дна. Вся деревня стала тёмная, скучная − и дорога, и избы, и город. Таня сидела дома, играла в куклы и на улицу не глядела. Но пришла бабушка с колодца и сказала:
− Вот и снежок пошёл!
Таня подбежала к окну:
− Где снежок пошёл?
За окном густо падали и кружились снежинки, так густо, что сквозь них даже соседнего двора не было видно. Таня схватила платок и выбежала на крыльцо:
− Снег идёт!
Всё небо и весь воздух были полны снежинок. Снежинки летели, падали, кружились и снова падали. Они ложились на чёрствую грязь на дороге. И на все деревенские крыши. И на деревья. И на ступеньки крыльца. И на зелёный байковый Танин платок... Таня подставила ладонь − они и на ладонь упали. Когда снежинки летят, они как пух, а когда разглядишь поближе, то увидишь звёздочки, и все они разные. У одной лучики зубчатые, у другой − острые, как стрелки. Но разглядывать их долго не пришлось − снежинки растаяли на тёплой ладони.
После обеда Таня вышла гулять и не узнала свою деревню. Стала она вся белая − и крыши белые, и дорога белая, и огород белый, и лужок белый... А потом выглянуло солнышко, и снег заблестел. И Тане стало так весело, будто праздник наступил.
Она побежала к Алёнке и застучала в окно:
− Алёнка, выходи скорее − к нам зима пришла!